Тексты обысков ориентируются, как минимум, на два варианта стандартного оформления записи: если на лл.1-23об. (1830-38 гг.) это очень простой, лаконичный текст, то на лл.24-77 (1839-1843) это более развёрнутый, подробный текст, состоящий из 10 пунктов. Вместе с текстами обысков в деле пронумерованы также вложенные туда помещичьи свидетельства о подтверждении возраста и бытии у исповеди и св. причастия вступающих в брак крестьян, а также прошения к священнику повенчать тех или иных лиц, помещичьи позволения на брак. Еще очень интересная деталь, проявившаяся при работе с Хилинской книгой брачных обысков — это неожиданные диалектные особенности, угадываемые в некоторых откровенно безграмотных текстах книги и говорящие о том, что их автор, кто-то из церковнослужителей Хилинской церкви, мог быть уроженцем Помодья и носителем местного говора. Например, вместо слов «священник», «означенная», «совершенный», «именно», «письменное», «показанное», «посторонних», «непринужденно» очень уверенно записано во многих текстах «свещедник», «означедная», «совершедный», «имедно», «писмедное», «показадное», «постородних», «непринуждедно» и даже имя «Адна» (именно так!). Это явление тем удивительнее, что для ряда новгородских говоров скорее характерно обратное — переход сочетания «дн» в «нн»: «рóнной» (= рóдной), «посленний» (= последний), «оннá» (= однá), «жили-то бéнно» (= бедно), «ягонны места» (= ягодные), «Срéння гора» (= Средняя).